белый. она говорит что ей нравится белый и хочет попробовать этот оттенок. вонджэ отфыркивается, бурчит, что сестре не пойдет такой цвет. лжет. не от злобы, привычки ради и потому, что забавно когда от досады она ударяет его в плечо. ну, а минджэ конечно же не оставит так просто в покое, просит помочь, а потом выливает пол упаковки краски на голову младшего. твердит глупое – мы одинаковы, а потом заливается смехом. он почему-то соглашается и терпит, не в силах злиться на нее из-за такой мелочи. они одинаковы.

яркая вспышка ослепляет, собой все поглощая. одинаковы? ты в этом уверена? не смеши.

записка сминается, откидывается куда-то в мусорку. минджэ поступает точно так же, как когда-то поступили их родители, просто выкидывает когда надоело и стало ненужным, когда захотелось свободы. просто собрала вещи и ушла оставив записку с единственным словом — пока. вонджэ противно первое время, зато что забылся, поверил [всегда верил]. он вешает на сестру все, не возвращается в их дом пропадая у друзей. что угодно, только не переступать порог, не оправдываться перед другими, пусть забудут о них как это было всегда. их не существует.

свет рассевается уступая место темноте. белый цвет срезается под корень. исчезает забываясь. слишком неправдивой сказкой на ночь, казалась правда, она отступила позволив кошмарам проникнуть в самую глубь. заполнить собой белый, окрашивая его грязным.

//

лунные дети растут, обиды отступают, прячась далеко за холодными звездами. им нужно было лишь время чтобы привыкнуть, немного больше чем раньше, немного тише чем обычно, пока часовые стрелки совсем не умолкли в ночи.

— с ней все нормально
непринужденно, почти пофигистично, когда кто-то снова спрашивает за минджэ.

с ней все нормально?
обеспокоенно на заднем фоне. в немой надежде услышать что-то кроме «абонент вне зоны».

разговоры с ее друзьями заводят в тупик, ставя панику на самый пик. а в записке ровным счетом ничего, сколько не перечитывай, сколько не пытайся отыскать хоть каплю скрытого. что-то короткое, на обрывке бумаги, как будто в спешке убегая. черкнул – напомнил, кинул в самое видное и незаметное место. ЧТОБ НЕ ИСКАЛИ.

грязь расползется все дальше и выше, пачкая руки, скрывая небо. ищи сколько хочешь, погружайся глубже, касайся ногами дна распугивая стаю мелких рыбок. захлебывайся в темноте пока не увидишь очередную вспышку.

я отыщу тебя на глубине и мы всплывем с тобою вместе.

//

треск. искры. тишина.
волосы отрастают темным пятном, календарные листы сгнили под новым дождем.

вонджэ просыпается от телефонного звонка не сразу, ругается, что и без того короткий сон оказался прерван. уже готов послать на все четыре стороны звонящего, но вместо голоса слышит лишь гудки. и ему бы завалиться обратно, провалиться в очередной сон, не услышать в дверь стука пропуская сей день наперед.

но. но всегда же возникает какое-то несуразное НО.

за раскрытой дверью знакомое лицо, в глаза не смотрит, молчит, а вонджэ еще не проснулся и не понимает – взаправду или ему уже начинает мерещиться. слишком часто думал, вот и докатился, что крыша в край уехала, а может пока он шел на него свалился кирпич и это на самом деле кома.

она шагает вперед, наваливаясь, обнимая. твердя в немую – это вовсе не сон, не галлюцинация от недосыпа и ни какая-то черепная травма. его сестра вернулась, живая.

вонджэ теряется, не знает что говорить, лишь обнимает крепче, надеясь, что его поймут и без пустых слов. тая во всем этом тихое – я очень скучал.

— у тебя волосы пахнут солнцем

он не станет задавать вопросов, просить оправданий выходя на истерики – это все глупости, сущие пустяки, тающие, от теплых объятий минджэ. но не видеть ее год, показалось таким простым, чем увидеть сейчас. и где-то в грудной клетке замирает сердце, когда он видит ее. почти не изменилась, такая же раньше, разве что волосы теперь тоже другие. с ним одинаковые.

вонджэ отпускает сестру не сразу, как ребенок переживая, что стоит разомкнуть руки и та обязательно исчезнет как сделала это год назад, как сделали это те люди. почти силой себя заставляя отступить, дверь за чужой спиной закрывая.

— ты..
прерывается что говорить не зная, слишком отвык и невольно боясь спугнуть не то начиная.

и что же в итоге теперь?

улыбка такая лёгкая и даётся наконец не через силу. привычно кидает чемодан рядом и почти не верит глазам. потому что ильхун настоящий, а не просто смотрит на неё с экрана телефона. потрёпанный и такой домашний, что она почти забывается в восторге. тянется руками к чужим волосам и мягко проводит. тебе идёт одним взглядом, потому что читать друг друга всегда оказывалось чем-то обычным.

- я насовсем. даже хорошо, что его нет. иначе ворчал бы опять

тэён снова тянется к брату. как будто младшая здесь она. хватается за его руку и прикладывает к своей щеке. а потом смотрит, пытаясь разглядеть то, что глубже. обиду, злость, хоть какой-то намёк. но встречается с чем-то пока ещё незнакомым. удивление? трепет? они показывают подобное друг к другу редко. потому что первым можно воспользоваться потом, а второе никак им не подходит. ведь все чувства на самом деле запятнаны теми днями, проведёнными вне. без заботы и через силу. жаль, что это всё была не их вина, но расплачиваться всё равно приходится.

- волновался?

пальцы тянутся к привычным ящикам, доставая условно свою кружку. заваривает кофе на двоих и протягивает из рук в руки. им не помещает проснуться и наконец начинать привыкать к тому, что раньше было обычным, но за год успевшим стать мифом. превратиться в картинку, где передний план почему-то смазан. прямо как её будущее не важно где: тут или в греции. она всегда берёт с собой саму себя, а значит не может отделаться от чувства неопределённости.

ей честно хочется сразу рассказать всё. лучше начать бы с той самой причины. но она не расскажет. потому что это её проблемы. то, что она привыкла решать сама, пусть и неумело. поэтому потом она расскажет ему про солнечную грецию. где яркое солнце и тёплое море. все добры и не надо ждать подвоха от каждого сказанного слова. место из их детских сказок, которые когда-то придумывались в тайне от всех. и она будет обещать, что если он захочет, то она заберёт его туда. навсегда. стоит ему только попросить. потому что хоть каким-то мечтам неудачников же суждено сбываться. это единственное, что она сможет сделать для него несмотря на все свои промахи.

по шкале от одного до десяти она счастлива на все одиннадцать, хотя раньше не дотягивало и до восьмёрки. тэён оглядывается по сторонам, не отходя далеко от ильхуна. как будто ей жизненно необходимо его присутствие теперь. осматривается по сторонам и хватает непривычное чувство. на стене картина, её картина. улыбется снова своим мыслям о несостоявшемся художнике. теперь всё будет хоть немного иначе? садится на край дивана, собирая волосы в хвост, чтобы мимолётно похвастаться новой татуировкой за ухом. прямо как она всегда хотела, но отчего-то оттягивала.

- у тебя были планы или я могу занять тебя сегодня?

болтает ногами, как будто ей не двадцать пять, а просто пять. пытается делать вид, что не волнуется, когда сердце прямо сходит с ума. и подрагивают коленки, если остановиться. как будто это затишье перед бурей (хотя воншика же нет). она делает вид, что тут была всегда и это её место, хотя всё ощущается как-то по-новому. даже привычные вещи.

[может ты тут уже не нужна?]

`мне было так одиноко, невыносимо. думала, что с ума сойду, но нам же не обязательно знать друг о друге всё?
но чёрт, я хочу знать о тебе всё. это же несправедливо`

хун согласно кивает, воншик иной раз слишком перегибал палки, включая в себе режим мамы, загоняя в неясный тупик. зачитывая ненужные лекции о вреде курения и алкоголя, а после оттаивал и звал выпить вместе. эдакая несовместимая совместимость, от которой каждый раз реагировать не знаешь как. чон склоняет голову в бок, рассматривая лицо сестры. может быть, рави сейчас бы растаял до приступа слез или криками разбудил еще спящих соседей и выставил девушку прочь. загадка остается неразгаданной, откинутой в дальний угол.

- ты не маленькая, чтобы за тебя волноваться
брюнет убирает свою руку от сестры и вместо этого, наклоняется вперед, несильно бодая ее лбом в лоб, так делали какие-то звери в программе которую они видели вместе. и тихо усмехается. верно, так куда проще, чем множество бесполезных слов.

//

будучи младше, они умещались на кухне вдвоем, сейчас тут совсем не развернуться. ильхун останавливается где-то у края, и пристально наблюдает как тэён делает кофе. поверить в происходящее чудовищно сложно.
кипяток обжигает отгоняя остатки сонливости.

она реальная и все что он успел за этот год напридумывать оказывается не более чем фантазия еще не повзрослевшего мальчишки который видел слишком много фильмов и слышал историй, на деле оказавшимися таким же вымыслом.
выходит, все поиски которые он вел оказались бесполезными, так? но, разве в этом сейчас вес?

- красиво вышло
садясь рядом, он осторожно касается чужого тату, а затем поднимает руку выше и несильно треплет девушку по волосам, приводя недавно убранный хвост в полный кошмар. цепляясь за каждую новую деталь, за ощущение, запахи, атмосферу.. мозг пытается зафиксировать все что видит, дабы бережно сохранить. оставить, восстановить.

поставить на законные места
глубоко внутри опасаясь, что все это может закончится столь же неожиданно как началось. тэён же не вскочит сейчас с дивана и не кинется к дверям убегая снова?

разорвать в мелкие фрагменты память
швырнуть высоко-высоко в небо и наблюдать за кратковременным полетом вниз
а после попытаться собрать ; коряво, убого – почти похоже
и зачем-то сказать, что ничего не было
пытаясь убедить в этом абсурде себя и окружающих

насколько сильно мы изменились за прошедший год?
до egsy8p7 и обратно
остались ли хоть на грамм прежними или стали чужими в конец?
абсолютно, точно. почти незнакомцы с лицами, похожими на кого-то из прошлого

теперешние они, больше никогда не будут теми кем были раньше. пролетевший год изменил их невыносимо сильно, это ощущается, укутывает невидимым одеялом превращающимся в кокон. дети давным-давно выросли.

- да, хорошо, сегодня я твой

телефон отключается, возводя стену с миром существующим вне их дома
этим днем, их никто не посмеет беспокоить.

день отступает в страхе, отдавая главенство ночи.
еще один часовой круг из тысячи таких же уходит в никуда. скучно.

нужно отвлечься и..

место пропахшее алкоголем, потом и любовью на одну ночь. чонсок окрестил этот клуб «паутиной утешения». цепляющей единожды и не отпускающей никогда. он тоже в нее угодил, но отнюдь не потому что это место было престижным, даже не от того, что мог быть завсегдатаем подобных мест. нет. всему виной атмосфера – своя собственная, не похожая на иные места [а может, ему так просто кажется?], именно она и удерживала. чаще, он появлялся тут именно в моменты скуки, ему доставляло удовольствие просто наблюдать за жертвами eden, видеть как они кричат, теряясь в наркотическом угаре, как хотят, чтоб их на долю секунды заметили остальные, пока они еще не успели утопнуть в собственном хаосе.идентичны на несколько процентов, различны на целую бесконечность.

будет ли ночь сегодняшняя полна зрелищ?

горький напиток аналогично батрахотоксину, проникает в кровь останавливая сердце смеясь.
ли смеряет пристальным взглядом наполовину опустевший стакан и усмехается. он пришел сюда чуть меньше часа назад, в иные дни количество выпитого составило бы большее количество, а сейчас.. видимо, он все же сумел выучиться на прошлом, раз сам того не замечая, стал смаковать моменты.

ярко красные губы отвлекают от хода мыслей. симпатичная незнакомка возникает из ниоткуда, она приглашает его выпить. какая смелая малышка. точно. это ведь клуб, такое здесь в пределах нормы.норма – смешное слово.

— извини, я жду кое-кого, может быть позже?

ложь
но он улыбается убедительно, почти извиняясь.

она растерянно закусывает нижнюю губу, пачкая зубы помадой, бегая глазами туда-сюда. вот оно, настоящее.
чонсок старается уловить каждое изменение в лице напротив, мысленно проклиная освещение и бегающий свет. девушка неловко смеется, говорит что он пообещал и они обязательно должны выпить, а после, как можно быстрее уходит.

они не увидятся. таковы правила игры